В океане мы планировали свои повороты в суточном горизонте, решали: повернем через день или два, дождемся смены ветра или сначала поднимемся до определенной широты, а потом повернем. А на предложение повернуть можно было ответить: «давай уже завтра». За оба перехода у меня было 2 визуальных контакта. Первый ночью, когда шли на запад, появился кормовой огонь, и мы постепенно обогнали парусное судно, пройдя в 50 метрах с подветра. Второй днем, когда шли на восток, и это был дрейфующий контейнер. Я заметил его издалека и подумал, что это деревянный плот или что-то еще. Но подойдя ближе, я понял, что если бы мы повернули вчера на 100 метров позже, то прошли бы прямо по контейнеру, что изменило мое представление о безопасности в океане. Мы сообщили по спутниковому телефону о координатах контейнера, и нам сказали, что о нем знают и теперь понимают, куда он дрейфует. Сделав несколько кругов и даже высадив на него члена экипажа, мы рассуждали о том, как его затопить, но так и не найдя решения, оставили дрейфовать в океане.

На входе в Гибралтар было как на перекрестке в центре Бангкока, отовсюду заходили и выходили суда, AIS постоянно выдавал предупреждения о возможных столкновениях, а такая близость к берегу казалась очень некомфортной. Постоянное нахождение в кокпите стало не только обязательным, но и увлекательным процессом. Мы шли сквозь Средиземку, не изменяя своим привычкам, закладывая галсы от берега к берегу, который явно нас ограничивал; то приближались к Африке, то упирались в Европу. После океана море больше походило на озеро с очень плотным трафиком.

Сделав одну остановку в Бенальмадене и вторую на Мальте. Сейчас кажется, что с Мальты мы дошли просто за сутки. Помню Мальту, Крит слева, Родос справа, и вот он уже родной Мармарис. И не важно, сколько дней это заняло, все было уже таким маленьким и близким. Я шел и осознавал, что ближайшие годы мои переходы будут от двух до шести часов, и мой регион на глобусе можно полностью поместить под подушечкой указательного пальца. И это было именно то, чего я хотел, никаких открытых морей и океанов, никаких границ и таможней, каждый день на один и тот же понтон, где лежит оставленный шланг для воды, где до самого вкусного ресторана 100 метров и еще 20 до душевой. Казалось, что я заканчиваю жизнь кита и перерождаюсь в комара.

Мы шли под мотором в абсолютной тишине по совершенно гладкой воде. В проливе я сидел на баке и смотрел на огни приближающегося города. Я возвращался туда, где меня ждала старая, но совершенно новая жизнь. Не было никаких мыслей о прошлом или пройденном пути, я явно чувствовал, что снова пришел к началу и набрасывал в голове возможные сценарии ближайшего будущего. Варианты моих жизней мерцали как огни с набережной, и только одна мысль объединяла их всех: я вернулся домой, и тут мне предстоит жить, тут я женюсь, тут я построю дом, и тут я заведу детей, тут я буду ходить на работу в Марину, а какой будет моя работа, зависит от меня самого, и теперь я сам ставлю перед собой цели и сам достигаю их.

Мне было всего 26, и все говорили, что жизнь еще не началась, но мне казалось, что я уже прожил две и начинаю третью.

‍